Хлеб (рассказ) |
Опубликован в газете "Кировская правда" от 4 июня 1967г.
-Не устали? - спросила краснощекая хозяйка, когда мы, умывшись в другой половине избы, вошли в комнату. -Да вроде бы нет,- ответил я за всех, хотя от тяжелых мешков еще ныла спина и дрожали руки. -Так уж и нет. Бригадирша мне только что сказала: корми городских-то покрепше, работящие парни приехали. Да вы садитесь, садитесь за стол. Я сейчас,- засуетилась она у шестка.- Вот не знаю только, понравится ли вам моя деревенская похлебка. В деревне по-деревенски и готовим. Хуже, наверное, чем в городе. -Мы сами из деревни, Таисья Михайловна, вернее, в деревне выросли, - сказал сидевший со мной рядом Генка. Когда перед каждым из нас дымилась алюминевая миска, Таисья Михайловна вдруг спохватилась: -Хлеб-то я, непутевая, забыла принести. Нисколечко памяти не стало. Через минуту хозяйка вернулась с караваем в руках. -Это уже свежего урожая, а урожай нынче неплохой. Убрать бы только. -Уберем, -заверили мы хозяйку. Таисья Михайловна осторожно положила на стол каравай, разрисованный сверху белыми пятнами муки. Увидев деревенский хлеб, я вспомнил вдруг далекие годы детства. Когда же это было? Ах, да! - в сорок четвертом военном году... *** ...Бродил я по огороду с ржавой лопатой, чтобы найти в земле хоть что-нибудь съедобное. Снегу было еще порядочно, но кое-где грядки успели оттаять. Вскопал огромный квадрат земли, а раздобыл всего три картошины, но что обрадовало меня - совсем не подгнившие, как свежие. Дома вымыл их,соскоблил ножиком матовую кожицу и разделил картошку между братьями. Самый младший, Юрик, похрустев доставшимся ему кусочком, посмотрел на меня: - Я хочу ессо. - У меня нет больше, Юрка.Погоди, схожу снова в огород,- успокоил я брата и подошел к окну. На улице, недалеко от нашего дома, стол мой одногодок Колька. -Ти-мо-ха!-замахал он руками.- Айда в деньги брякать. Я взял битку, старинный большой пятак, и выбежална улицу. Перепрыгивая через лужицы, мы заспешили к старому дому, под окнами которого оттаявшая земля была утрамбована и от солнца чуточку парилась. -В орлянку или на черту? - спросил я у Кольки. -На черту, конечно,- ответил он и, взяв из кулака трехкопеечную монету, провел на земле прямую линию. Отойдя шагов пятнадцать от кона, Колька долго метился, потом кинул битку. -Тьфу ты!-сплюнул он, когда битка упала ближе черты. Я кинул за черту и спросил: -Подставляться будешь? -Разбивай, авось что-нибудь оставишь на разживу. Мы встали на коленки. Я поднял руку с пятаком и ударил по монетам, чтобы перевернуть их на "орла". -Есть, есть, есть, - собирал я перевернувшиеся медяки, а потом и гривенник... Через полчаса у Кольки не осталось ни копейки. -Тимка,а Тимка, дай мне взаймы, я тебе отдам завтра. -Так и отдашь. -Вот ей-бо отдам! Я отсчитал тридцать копеек и вскоре выиграл у него и эти деньги. Колька еще стал просить. "Но дважды взаймы не дают, можно проиграться",- вспомнил я, что говорили в таких случаях ребята, и наотрез отказал. -Вот, хочешь?-вытащилКолька из кармана ломоть хлеба, мягкого, душистого. -За сколько?-проглотил я слюну. -За пятьдесят. Я быстро отсчитал ему деньги и потянулся за хлебом. -Дай еще двадцать копеек,-отдернул он кусок,-а те я отдам тебе завтра. Тятька мне обещал. -Хорошо, когда тятька есть,-позавидовал я и бросил на Колькину ладонь еще одну серебрушку. Колька отдал хлеб. Моя рука невольно приблизилась ко рту, но я вспомнил голодных братьев. -Ты подожди малость, домой сбегаю. -Быстрей давай,-буркнул недовольно Колька. Хлеб мы разделили на шесть частей. Нам, пятерым, да еще маме. Проглотив на ходу свой кусочек, побежал играть. Играли недолго. Колькины деньги снова перекочевали ко мне в карман. -Хочешь еще хлеба принесу? Мамка сегодня шесть караваев испекла. -Тащи полкаравая. -А сколько дашь? -Два рубля. Глаза Кольки обрадованно засверкали. Скоро он опять принес хлеб. Я взял полкаравая и отнес в ларь, где мы когда-то хранили хлеб, сказав братишкам, что съедим его вечером, когда придет мама... Мама пришла усталая, с впалыми глазами, и сразу загоревала, чем ей нас накормить. Я принес оставленную дольку хлеба. -Где взял?-тихо спросила она. -Колька мне дал. -Так ли? -Да, мама. -Отдай им, -показала мать на притихших братьев. -Мы покусали,-сказал повеселевший Юрик, не выговаривая букву "ш".-Это тебе, мама. -Да еште вы,-сердито сказала мать.-Я сварю что-нибудь. Тима, сходи-ка в зимнюю, там есть немного сухих грибов. Я открыл дверь холодной комнаты. На столе лежало горстки две сморщенных черных грибов. Хлеб из ларя не взял: побоялся. Мать сварила грибовницу, и, когда все сели за стол, я неуверенно протянул ей кусочек хлеба. -Ешь, мама, ешь. -У нас ессе есть хлеп-то,- не выдержал Юрик и заулыбался, скосив на меня глаза. -Да, мама, у нас есть еще полкаравая,-осторожно подтвердил я слова брата. Мать положила ложку и строго посмотрела мне в глаза. -Тимка, скажи правду, дали тебе хлеб или ты украл? -Ничего я не крал. Колька дал, у них есть хлеб. Я быстро выбежал в сени и принес полкаравая. Мать схватила меня за рукав: -Снеси хлеб обратно. Слышишь, снеси сейчас же. Или я сама отнесу. Она так посмотрела на меня, что я повернулся, чтобы снести хлеб, но в этот момент заплакал Юрик: -Я хочу хле-па! -Мама, у Кольки еще есть-целых пять караваев,-громко сказал я, и, будь что будет, признался.-Он мне не просто дал, я играл с Колькой в деньги и выиграл у него хлеб. -Как это выиграл?-вскрикнула мать. -Не ругай меня, мама, прошу тебя, не ругай. Я же понимаю, что играть в деньги нельзя, но играл потому, чтобы накормить их,-кивнул я на заплаканного Юрика.-Когда у нас будет хлеб, я не буду играть в деньги, честное слово, не буду. -Тебе уже тринадцатый год пошел, Тима. Ты же совсем взрослый у меня и должен понимать, что играть в деньги нельзя. -Я не буду, мама. Подсел я к Юрику, положил хлеб на стол. Юрик потянулся к нему обеими ручонками. Мать ничего не сказала, только тяжело вздохнула. Я разделил хлеб и дал всем по куску. Братишки весело стали хлебать коричневую жидкость, обжигаясь и закусывая мягким хлебом. Только мать не дотронулась до хлеба. Насытившись, братья забрались на полати и быстро уснули. А мама сидела задумчиво у окна и в полумраке зашивая Юрикову рубашку. -Мам, съешь хоть крошечку,-подошел я к ней и протянул оставшийся кусок.-У тебя же тяжелая работа. Мать отложила рубашку, воткнула в нее иглу с ниткой, прижала меня к себе и стала неторопливо гладить по голове, задевая шершавой ладонью лоб. -Завтра разделишь хлеб на всех,-тихонько заговорила она, украдкой смахнув со щеки слезинку.-Юрику побольше отрежь, он неокрепший еще. А вечером я получу зерно. Сегодня выписали в конторе. Испеку, накормлю всех, и ты обязательно снесешь Кольке хлеб. -Но я же честно выиграл у него. -На деньги играть нечестно, Тима, а на хлебушко тем более... *** -Тимка!-толкнул меня в бок сидящий рядом Генка. -Ты чего не ешь? Я вздрогнул. -Ты что, сыт?-удивился он. В руках у меня был ломоть хлеба, точно такой же, как тогда, в далеком детстве, выигранный у Кольки. Такой же мягкий, ароматный. -Ешь, ешь!-заулыбалась мне Таисья Михайловна.-Чай, заработал за день-то. Газета "Кировская правда" 4 июня 1967г. |
След. > |
---|
Кнехты Я лес рубил кряжистый И смолистый. В руках, дымя,тряслась бензопила... Но вот теперь смотрю На всплеск искристый- Судьба меня в матросы завела. Корабль - мой дом. И порт напевный рядом. Где сопки вырастают из земли. А в бухте исключительный порядок: Стоят в кильватер наши корабли. Грустить о доме вроде бы не к спеху: Суровой службой заняты все дни... Но в сумкрках чернеющие кнехты Напоминают на делянке пни. |