Телогрейку с плеч долой,
Крепче взмах руками.
С тренировкою былой
Руки ходят сами.

Топором машу ровно
Да вонзаю резче,
А сосновое бревно
Между ног трепещет.

...

Разыгралась кровь моя
И в груди запело:
С детских лет влюбился я
В плотницкое дело.

Я с севера родом.
С таёжных увалов.
В деревне народу
У нас очень мало.
Быть может во всем тут
Война виновата,
Но людям, кто дома,
Живется богато.
Здесь даже старушки
Глядят веселее.
Их крыши избушек
И стены новеют.
Вставляются прочно
Глазастые рамы.
И плотники звонче
Стучат топорами
Подвозят деревья,
И пилят на доски.
Девчонки в деревне
Растут как берёзки.
Здезь рощи, что парки,
С весны оживают...
Из армии парни
Домой приезжают.

Что мне надо, если рядом
Ни грустиночки. ни зла.
Что мне надо, если взглядом
Без намека поняла.
Если высохшее сено
С ароматами, как мёд.
Есть изба -
Из бревет стены,
А избе -
Сто первый год!
Есть в ней каменка,
Окошко,
Не окошко, а глазок.
Комары и злая мошка
И малины туесок.
Хорошо на сенокосе,
На угодьях старины.
Тишина.
Туманы, росы
И осколок от луны.
И работа - до мозолей.
И зароды - до небес.
И топор поленья колет,
И поухивает лес.
Что мне надо, если рядом
Ни грустиночки, ни зла,
Что надо, если взлядом
Обласкала, обняла!

Мой дед был хмурый, нелюдимый,
С рыжинкой легкой борода,
Носил он царственное имя
В царях хоть не был никогда.

Но был царем по древесине,
Имел топор времен Петра.
И нож большой с оттенком синим,
Деревьев кучу у двора...

Мне восемь лет.
Пришел я к деду.
Я любопытен, хоть и мал.
Таких работ еще не ведал,
Такое дело не знавал.

Мой дед берет топор петровский,
Топор лучами засверкал.
Он у бревна довольно броско
В руказ натруженных играл.

А у стены - полозья, вилы,
И грабли новые стоят.
И дремлет мокрое точило,
И сохнет новенький ушат...

А вот теперь одна лишь память,
Но крикнуть хочется:
- Скажи,
Мой дед,
Твоими ли руками
Когда-то строились Кижи?

Где сторожка - мой ночлег?
Я в душе совсем не "зяблик",
Человек, как человек.
А вокруг краса из сказок.
Мне на сказки наплевать!
Мне б избу с оконным глазом
Да с устатку подремать.
Снег пургой на лес наметан,
Скоро ночь, всё нет жилья,
Бугорки да повороты,
Сосны чистого литья.
Тучи серые, как осень,
В кронах крючьями торчат.
А снежинки словно осы
Надоежливо шуршат.
Тяжело вздымаю ноги,
Ставлю мягко. как в парчу.
На бугор зовет дорога,
Поднимаюсь, да ворчу.
Тучи к северу умчались.
Воздух жжется,
Воздух чист.
Горизонт полоской алой
За деревьями повис.
Лес отстал, в сугробах речка,
Справа в снег упрятан стог.
Мне б сейчас залечь на печку,
Да глазами в потолок.
Вспомянуть бы взгляд любимой
Да заснуть на пять минут...
Проплыла сторожка мимо,
Дома праздник,
Дома ждут!

Вы с ресницами снежными
И с глазами, как золото.
Стебли гибкие, нежные
К шелку травки приколоты.

В ночку тихую, лунную
Луг как будто весь в инее...
Как в краю моей юности
У родимой у Пинеги.

По нраву всё:
Рассветы и закаты,
И солнечный настой умытых трав,
И запахи шиповника и мяты,
И лёгкая прохладинка с утра,
И ветерок, что лижет наши лица,
И смех неумолкаемых осин,
Как до безумья радуются птицы,
Срывая с веток капельки росы.
И аромат бубенчиков-купальниц,
Цветы сирени -
Пьяный нежный дух.
И гулкий гром,
Зарниц сиянье дальних,
И песни, и улыбки молодух.
Красиво всё:
И город мой волнистый,
Размахи улиц,
Вятский говорок.
И даже в прошлогодних
Жухлых листьях
Увидеть красоту сегодня смог.

Да, было так: пиджак отцовский,
Штанины снизу в лепестках,
Он не искал махорки горстку,
Он лишь съедобное искал.
Хотя мороз ковал дороги,
Хотя тепла всего на грамм,
Рыжеволосый, босоногий
Спешил к разъезду по утрам.
Он поездов встречал не мало,
Солдат заветренных, в бинтах,
В шинелях жестких, в орденах.
Но как-то раз в большую слякоть
Пришел длиннущий эшелон.
Со снегом дождь по крышам брякал,
Весь в лужах старенький перрон.
И видел он солдат нерусских,
И слышал речь чужую он,
Стояли немцы у теплушки
В шинелях рваных, без погон.
Но вдруг застыла речь чужая,
И тишина - на пьедестал:
Охране, что ли, подражая,
Перед вагоном Рыжик встал.
Он взглядом немца, как иголкой,
И - тело вздрогнуло его:
"Не ты ли, сволочь!
Стрелял в батяню моего?"
А ноги Рыжика, как перец,
И таял снег от них на метр.
Смотрели пленные не веря,
Что на ногах ботинок нет.

(в память о летчике-испытателе
И.Е. Михайлове)

Ночью темной, седой, зловещей
Корабль, качнувшись, рванул вперед.
А скорость больше и ветер резче,
Сильней ветров шумит вертолет.
Шумит, поднявшись легко, как пташка.
Какая сила... К черту страх!
А взлет-площадка подобна чашке-
Вся в светофорах и вся в цветах.
Винты крутили огни-сигналы
И отражала огни вода.
А вертолет в небесах качало
Как люльку в детстве - туда-сюда.
Но что-то двигатель вдруг осекся
И в море бросило вертолет...
А знал ли кто, что на память века
Последним будет его полет?...
Вползало утро на гладь морскую,
Солнце плавило синь воды.
А чайки кольца в воде рисуя,
Слетались к месту большой беды.
Команда: "Смирно!" И мы стояли
Как неживые.
Стонал гудок.
И в дымке синей грустили дали,
И флаг,- как в женской руке платок.
Стояли матросы и инженеры,
И в белых фартуках повара.
И дым метался лохматый, серый,
И солью плакали леера.
А скорость больше, сильнее ветер,
И сзади - горной рекой вода.
Корабль то место кольцом отметил,
Отдав ему последнюю дань навсегда.

Три дня подряд буянил ветер,
Вставало море на дыбы.
И осьминогом на рассвете
Тянулись волны до трубы.
Мы все от ветра просолели,
Как в бочках жесткая треска,
Чубы вихрастые седели
От пыли волн до волоска...
Пока в глазах от качки мутно,
Но подкатилась к сердцу тишь.
Я в это время почему-то
Припоминаю,
Как ты спишь,
Как спит наш дом в краю росинок,
Как спит спокойно вся страна.
А я на краешке России
И мне в дозоре не до сна.

Качнув слегка упругий леер,
Гляжу на море с корабля.
А ветер злее все и злее
И в волны канула земля.
А далеко у горизонта
Кораблик маленький плывет.
И тучка, словно купол зонта,
Его от солнца бережет.
Кораблик меньше всё,
И дальше...
Тельняшка новая на мне,
Еще я слышу звуки марша
И море вижу,
Как во сне.
Сверкают волны, словно сабли,
Меня приветствуя в поклон...
Из детства маленький кораблик
Совсем уплыл за горизонт.

Я еду с ним в вагоне трое суток.
Он любит спать.
А что же делать мне?
Он часто улыбается чему-то
И шепчет что-то изредка во сне.
А поезд мчит,
Качает словно в люльке.
И одному до грусти только шаг.
Я слушаю гудков дыханье гулких
И стук колес:
Так-так, так-так, так-так!
А он все спит,
Ему и суток мало.
Как сладок сон соседа-чудака...
Култышка поправляет одеяло,
Как будто бы здоровая рука.

Колотит град по гулким крышам,
Вода в канаве пузыряет.
Он по стене к окошкам вышел-
На прочность стекла проверяет.
Бегут, пища, к хлевку цыплята,
Баран-мохнач туда же шпарит.
Петух собрал своих хохлаток
И стражем замер у амбара.
Несется град дробливым махом,
Зайти хотел он к ниве в гости.
Но рожь, опомнившись от страха,
Ежом расправила колосья.
Прохладой землю понасытив,
Град ускакал. И небо чисто.
А куры выйдя из укрытий,
Клюют, как зерна, град искристый.

Земля моя, родимый край,
Отцовский дом, лесные чащи!
Душа кричит одно:
-Ура!
К тебе меня как ветром тащит.
К тебе и девушке лесной-
К мадонне с запахом хвоинным
Люблю я край родной весной
С баюканьем тетеревиным.
И с трелью длинной куликов,
И с журавлиною тоскою,
И с горном-утренних коров,
И с чайкой белой над рекою.
Пройдут года, пройдут века,
Тогда меня уже не будет.
Пускай тетерки на токах
Меня хоть раз в земле разбудят.

У нас стогуют не по здешнему,
Ракетой тонкой не копнят.
У нас стога тяжеловесные
У речки Пинеги стоят.
Зовут зародами фуражными,
Они толстенны и длинны.
Их ставят люди лето каждое,
Они как хлеб,
Как соль нужны.
Зароды смотрят на вселенную,
На полуночный звездопад.
Стожары, скромными антеннами
Из сена чуточку торчат.
Люблю я в пору сенокосную
Мечтать с зари и до зари.
Зарод старательно причесывать
И вверх, как дед учил,
Кострить,
И чтоб об отдыхе не спрашивать,
Чтоб на ночь в сене,
Как в кровать...
Так разрешите мне по нашему
Зарод большой застоговать.

(моему доброму дяде
П.А. Худякову)

Идем вдвоем болотиной седучей,
Считая каждый шаг и каждый метр.
И кое-где потрескивают сучья
И ноги вязнут, заплывает след.
Кругом вода, да мох сырой бугрится,
Слетает пот росинками с лица.
Маршрут лежит на речку Волосницу,
Но где она? - болоту нет конца.
Идем гуськом и ноги чуть шагают.
В такой трясине и присесть нельзя.
Вот островок... Мы падаем на землю,
Легко ногам и празднует спина.
И вдруг увидел: речка рядом дремлет,
Вода, как деготь сквозь кусты видна.
Да ты ли это? Может просто снится?...
Ах, как ты, долгожданная, мила!

Ой ты, даль моя, родная,
Мировая тишина.
Древнерусская, лесная,
Светлоокая страна!
Для меня ты издалека
Распахни пошире дверь -
Я хочу с тобой поокать
На архангельский манер.
Я войду в твои хоромы:
В избы, в клубы, в синий снег,
я хочу быть нынче дома -
Не бывал там целый век.
Чтобы с лампой керосинкой,
С самоваром на столе,
С шумной печкой,
С ягодинкой,
С песней вьюжной в полумгле,
Чтобы чай гонять до пота
И смотреть в кого влюблен...
Но, пора идти работать,
Ночь прошла,
Как сладкий сон.

Вроде бы не холодно,
Вроде бы тепло.
Комаров да оводов
Ветром унесло.
И пока-что солнышко
Веселит с утра.
Затвердели зернышки,
Жито жать пора.
Луг лежит, как байковый -
Выцветший лоскут.
Тучки в небе стайками
К северу плывут.
Я смотрю и слушаю,
Голову задрав:
Отчего так кружится
И грустит журавль?
***
Простучал отчаянно
Дождь в последний раз.
Лужи словно впаяны
По дорогам в грязь.
На отаве проседи,
Даль сера, глуха.
Окрапился осенью
Гребень петуха.
Стали крыши чистыми,
Обездолел куст.
Небо водянистое,
Как большой арбуз.
Что ж так к сердцу
Ластится
И тоска и лень?
Журавли прощаются
С родиной весь день.

Еще бы лету быть в разгаре,
Но в лужах листья,
Как утята.
А старый клен по тротуару
Следов медвежьих напечатал.
И табунятся в небе утки -
Сдают зачет на расстоянье.
У воробьев вторые сутки
Идет большое совещанье.

Сосен много глаткоствольных,
Кроны сосен в облаках.
Я улыбчивый, довольный,
Я с гитарою в руках.
Только струны онемели:
Ни к чему в лесу играть,
Сосны мне поют да ели,
Так - что хочется плясать.
То они кричат желною,
То бьют дятлом в барабан.
Хорошо в лесу весною
Возле вымытых полян!
Там есть сосенка такая:
Снизу - ствол, повыше - два
А на лире той играет
Коготочками сова.

Светило огненной медалью
Исчезло за горизонталью.
И тучки в небе подрыжели
И накалились пики елей.
И ветер отгуляв в окрест
Уплелся спать в прохладный лес.
Ах, если бы гармонь не пела,
Косилка бы не тарахтела,
Ах, если бы мотор не стукал
Да не хрипел бы репродуктор -
Была бы здорово слышна
В родной деревне тишина?

Эй, леса мои, тропинки
С вересочком по низам,
Ручейки в лесах,
Как льдинки,
Воздух - северный бальзам!
Я войду в объятья веток,
Елок, сосен и рябин.
Окунусь в цветное лето -
Мир грибов, черник, малин.
А на ночь во мхи залягу,
В кроны влезу головой.
Или сяду на корягу -
Прокричу разок совой.
Мне в лесу своя утеха,
От стволов и до небес...
Я за сотни верст приехал,
Я ведь выпестован здесь!

Снежок серебрится,
Резвится мороз.
Все больше ресницы
У мерзлых берез.
Заря над простором,
Расстаяла мгла.
И солнышко скоро
Взойдет без тепла.
Давно уж кочует
Морозная пыль.
Зайчишки танцуют
Усердно кадриль.
На беленьком глянце,
Пока не устал,
Рисуется в танце
Прыгун - горностай.
На кустиках чутко
Сидят снегири,
Их красные грудки
Не хуже зари.
И свист испуская
С верхушек седых,
На завтрак скликают
Соседей своих.
Снежок серебрится,
Резвится мороз.
Все больше ресницы
У мерзлых берез.

Скоро, скоро отпоют метели,
Оттрещит, отстукает мороз,
Поисчезнут снежные постели
Под крылатый гром весенних гроз.

Зажурчат ручьи веселым пеньем,
Вновь весна наденет свой венец.
Скоро утром солнечным, весенним
Запоет мне песенку скворец.

Скоро, скоро радость и веселье
Озарит пылающим огнем.
Я приду к весне на новоселье
Первым теплым, праздничным деньком.

И тогда под свежий запах ели
Убегу в дремучие леса,
Мне под шум чарующей капели
Обласкают душу небеса.

За деревней стуки, звоны,
Говор четок и широк,
Это в кузнице со стоном
Пел и плакал молоток.
Этот стук - мне сердце режет,
Этот стук - в груди печаль:
Мой отец когда-то также
Бил, ковал и резал сталь.
И текут устало слезы,
Был отец и нет отца,
Он за Русь и за колхозы
Бился с немцем до конца.
Сколько слез пролили люди,
Сколько жертв, живых калек?
Разве это все забудет
Каждый русский человек?...
Оттого в глазах туманит,
Оттого в груди так рвет,-
Если с детства сердце ранят,
Эта рана век живет.

В этой светлой круговерти,
Под обрывом у камней,
Ходят хариусы - черти,
Разжигая зуд во мне.
Ходят бойко,
Вверх взлетают,
Ловят мух и стрекозят
Или сыто
Целой стаей
Неподвижные стоят.
И, как руки балерины,
В плавном ритме плавники...
"Вот такую б
рыбку вынуть",-
Все вздыхают рыбаки.
Я присяду,
Порыбачу.
Леска волны
Рассечет.
Ведь удачливым -
Удача!
Я - везучий,
Повезет.

Веснянка,
Эх ты, край мой лесной!
Соку полная банка
От березки одной.
Мутноватый, холодный,
С медовинкою сок.
В год военный, голодный
Лес я плохо берег.
Нож нацеливал смело
В поясницы берез.
Мне побольше хотелось
Взять березовых слез...
Лес, до боли знакомый,
Не сердись, не гуди!
Две березки у дома
Я вчера посадил.

Луг кудрявый, спелый, пестрый...
Бродит в травах ветерок.
Я опять с косою острой
Тороплюсь в далекий лог.
Я в расстегнутой рубашке,
Чуть ссутулившись иду,
В пойме шаткие ромашки
Что-то с ветром не в ладу.
Обогнув густой осинник,
Тропка вклинилась в покос.
В разнаряженной низине
Я в траву по пояс врос.
И, косой раз десять ахнув,
Выкос сделал пятаком...
Ах, как мятой травы пахнут!
Пахнут травы молоком.

Я лес рубил кряжистый
И смолистый.
В руках, дымя,тряслась бензопила...
Но вот теперь смотрю
На всплеск искристый-
Судьба меня в матросы завела.
Корабль - мой дом.
И порт напевный рядом.
Где сопки вырастают из земли.
А в бухте исключительный порядок:
Стоят в кильватер наши корабли.
Грустить о доме вроде бы не к спеху:
Суровой службой заняты все дни...
Но в сумкрках чернеющие кнехты
Напоминают на делянке пни.

Не ищите вы моря синего,
Ни к чему вам далекий путь.
Приезжайте к нам на Пинегу!
Можно здорово отдохнуть!
Наши зори все лето встречаются
Да целуются в красном соку.
Зреют ягоды - наливаются,
В лес не хочешь - так завлекут.
В речку смотрятся кроны сосновые,
Сёмга прячется в глубине,
Красномясая да метровая,
Как на матушке на Двине.
Прилетайте до первого инея
Самолетом - и через лес.
Приглашает вас речка Пинега-
В край холодных наших чудес!

Тяжелой тучей небо призакрыло,
Крылатый гром летит издалека.
Дороге рыжей ветер-куревило
Оглаживает взрытые бока.
Река на ветер злится и ропочет,
Тревожно бьется в низких берегах.
На зло грозе осинники хохочут,
Целуются ромашки на лугах.
И мне опять и весело, и ладно.
И мне опять легко и хорошо:
Брожу в траве высокой и нарядной,
С лирическою ношей за душой.
И, как печать, к моей рубашке белой
Прильнула капля, стукнув по плечу...
Косым дождем из тучи перезрелой
С родного неба вымыться хочу.

Я у кузни старой и убогой
Вспомнить детство не спеша хочу,
Железяки ржавые потрогать,
Приподнять рывком, что по плечу.
Здесь мой батя много лет работал.
Ох, как молот пел в его руках -
Нараспашку в кузнице ворота,
Дрожь и грохотанье в облаках!
Этот стук в груди моей не глохнет,
Эта дробь, как память,
Как салют.
Где ж ты батя?
Где твой мирный грохот?
Здесь теперь по-твоему куют.
Слышишь,
Как земля слетает с плуга,
Как звенят отчаянно ручьи,
Как шагают по стране упруго
Выросшие сыновья твои;
Как отчетлив пульс весенних пашен -
Там о хлебе люди говорят...
Почему же без вести пропавшим
Числишься ты много лет подряд?
Нет, не верю я бумагам этим,
Это ж ты -
Высок и прям - стоишь,
Горн твой ожил угольками света,
Новый звук простреливает тишь.
Ты живой-
Все тот, широкоплечий,
Разрумянив сталь, сплеча куешь...
Здравствуй, батя,
Батя, добрый вечер!
Это сын твой рядом,
Узнаешь?

На море полночь.
Ветер бъется нервно,
Он вроде бы баюкает -
Усни!
Но все еще подмигивают небу
На вертолетной палубе огни.
И на корабль
Из длительной разведки
Спешат круги с подсветкою в ночи.
Попарно на веревчатые сетки
Садятся вертолеты-усачи.
На палубу спускаются пилоты,
Оранжевыми куртками шурша.
Матросы в бескозырках
С позолотой
К машинам остывающим спешат...
А вертолеты пахнут свежей тучей,
Прохладой моря,
Звездами чуток.
И поят их механики горючим,
Как лошадей,
Уставших от дорог.

Где Колька,
Где Пашка,
Где Ленька Филатов?
Вы там же в лесу с топорами, с пилой?
Живете семейно, живете богато,
Стараясь кантуете лес деловой?
Я вспомнил, как бойко таскали лесины,
Со скрипом веселым - на все голоса,
Как мох набирали в большие корзины
И как поднимали его на леса,
Как паз выбирали, как в лапу рубили,
Вгоняли ядреные в угол шипы.
Мы в тесном кружке посмеяться любили
На бревнах у груды смолистой щепы...
Сегодня о вас я скучал целый вечер,
И что-то чертовски заныла душа...
Рюкзак небогатый кидаю на плечи,
Я к вам возвращаюсь, мои кореша!

Сделав дело свое до конца,
Я устало иду луговиной.
На лице от ромашек пыльца,
Что-то колет вспотевшую спину.
У меня в прядях мокрых волос
Понабилось трухи полтонны.
Мне по сердцу такой сенокос -
Торопливый,
Шальной,
Стозвонный.
Угорел я и взмылен до пят,
Как треска, просолилась рубашка.
Но зато наши копны стоят,
Упираясь в небесную чашку.
Вот и речка,
Чиста и светла.
Слышу визги, и хохот, и шутки.
В брызгах радуга вдруг расцвела -
Будто вспыхнули вдруг незабудки.
"Эй, Серега!" - зовут мужики.
Я бегу,
На ходу раздеваюсь,
Прямо с берега в тело реки,
Словно щука, всем телом вонзаюсь.
И усталости нет и следа.
Я плыву,
Я ныряю глубоко.
И как будто соленой вода
Стала в Пинеге синеокой.

Давно хожу нечесаным,
Небритым - с рыжиной.
Пропах я сенокосами,
Кострами и луной,
Тайгой, деревней, реками,
Березовым листом.
Мне бриться просто некогда -
Успеется потом.
Ходил я в пожнях с волоком -
Аж ноги как в огне.
И вот сижу за столиком
С собой наедине.
Поесть
Да под овчинами
Всрхапнуть -
Вот это да!
И порослью с рыжинами
Пусть зреет борода!
Но вдруг гляжу:
По улице
Молодушка спешит.
От ведер не сутулится,
Но грустная на вид.
Шепчу:
"Ты чья, красавица?
Одной-то, чай, тоска-а-а?"
За острой бритвой тянется
Сама собой рука.

У меня таланту много -
Каждый встречный это знал.
Я умел найти дорогу
Через трудный перевал.
Был талант к гармошке русской,
К балалайке и к трубе.
Делал ведра, делал кружки,
Делал людям - не себе.
Я любил латать посуду
Для почтительных старух.
Мастерил игрушек груды
Для детишек молодух.
Строил дом я лет в пятнадцать,
Наслаждаясь высотой.
Не тянуло зазнаваться,
Если скажут:"Золотой".
Что ж сомненье сердце съело,
Словно в чем-то виноват?..
Где-то бродит не у дела
Настоящий мой талант.

Пой, метель,
Вой, метель,
Пять недель,
Шесть недель.
Снег, крутись,
Снег, лети,
Мне сугроб
Намети!
Да такой -
До небес!
Шуба есть,
Лыжи есть.
Я на небо
Взберусь,
Я сквозь тучи
Прорвусь,
Солнце вниз
Опущу,
Всех теплом
Угощу!

Возле рубки
На скамейке,
Солнцем утренним пригрет,
Спит матрос на жестких рейках,
Спит-
И службы вроде нет.
Сбоку диском бескозырка,
И газеты в головах.
Катер вздрогнул,
Катер фыркнул,
Закачался на волнах.
Заворчал сильнее дизель,
К кораблю направив ход.
Спит матрос
И пачку писем
На груди друзьям везет.

Мы пробрались сюда украдкой
Лес не очнулся ото сна.
Вдруг хохотнула куропатка.
За ней другая...
Тишина.
И снова хохот над болотом,
Потом размашисто:
- Чуф-фык!
"Чуф-фык!" - зовет на бой кого-то
Косач, заядлый токовик.
И даль, качнувшись,
Загудела,
Зашевелилась,
Затряслась.
И моховина цветом белым
Под песню весело зажглась.
То косачи,
Расправив перья,
Вступают в бой, задрав хвосты.
Красавцы с песней и шипеньем
Утюжат мелкие кусты.
Они вытягивают шеи
И припадают до земли...
А в небе утро розовеет
И строй равняют журавли.
Но не смолкает у пригорка
Токовиков горластый хор.
Сидят на сосенках тетерки -
Все, как невесты,
На подбор.

Рябчик тихо профырчал
Меж берез в просветке,
Долго сам себя качал
Он на зыбкой ветке,
Не косил с опаской глаз,
Ждал свою рябушку.
Разве мог бы я в тот час
Взять его на мушку?

Эх, не надо мне баяна!
Где гармонь горластая?
Поиграю, не устану
Плясовую частую.
Я аккорды подбираю,
Улыбаюсь мамоньке.
Я сыграю.
Я ираю!
В круг выходят бабоньки.
Как пошли
Да дроби дали
Каблуками звонкими!
А ведь помню,
Как рыдали
Вы над похоронками.
Слезы лили о любимых,
О погибших на войне:
"Где ты, Тима,
Где ты, Дима,
Каково теперя мне?
Как прожить с оравой этой.
Прокормить-то как одной?"
Время шло,
И, вдовьи дети,
Все мы выросли давно:
Я играю, вспоминаю,
У меня солидный вид.
Рядом мамонька родная
Мной довольная сидит.
А частушки,
А частушки -
Как весной соловушки...
Отчего же на пирушке
Снова плачут вдовушки?

Квас из хлеба - ядреный,
Квас густой, как барда.
Ковш к ведру - и со звоном
На работу айда.
Сено косим у речки,
Мечем первый стожок.
Наши головы, плечи
Солнце яростно жжет.
Рядом трудится Нинка -
По-мужски, как и я.
Нинка -
В сердце кровинка!
Нинка -
Радость моя!
Я для Нинки -
Былинка,
Я никто для нее.
Эх ты, Нинка ты, Нинка,
Эх, страданье мое!
Взгляд лучистый с игринкой:
Дескать мал,
Не удал...
Поздним вечером Нинку
Я вчера целовал.

Мороз некрепкий,
Наш дом.
Ограда.
Огород.
Отец,
Взмахнув прожженой кепкой,
Работать в кузницу идет.
А мать идет на грядки грузно,
Взяв в руки кованый тесак.
Убрать капусту с грядок нужно -
Без дела не прожить никак!
И кочаны скрипят, белеют,
Летят, упругие, к мешку.
Но только руки вдруг слабеют,
И боль в спине,
И боль в боку.
И не окончена работа.
Домой! Домой!
И мочи нет.
Лицо в крупинках мелких пота
В короткий миг меняе цвет.
Вот дотащилась до порога.
Домой! -
Меж кадок и мешков...
Так в мир явился я -
Серега,
Сергей Гаврилыч Худяков.

С плитой чугунной
Печка небольшая,
В родном дому
Ты все еще жива.
И, тишину легонько нарушая,
Огонь грызет ядреные дрова.
И час, и два
Горят, трещат поленья,
И уголь на пол-
Значит, будет гость...
Трубы железной
Бойкое гуденье
Мне слышать
С малолетства довелось...
Я в комнате сижу,
Застыли руки.
Что ж батарея
Не дает тепла?
Вползает сумрак
В комнату без стука,
На подоконник стужа прилегла.
Плывет шуга ленивая по речке.
Пруд застеклен.
Зима уже не спит...
Мне так не достает сегодня печки,
Что в доме детства
Памятью стоит!

Уплыло детство,
Юности кусочек.
Давно ли было?-
Словно бы вчера.
Люблю весну,
Мерцанье белой ночи
И тихие с прохладой вечера.
Но люди нынче грустные такие:
Вода весною маленькой была.
И умер бы, наверно, здесь с тоски я-
Неважные на Пинеге дела...
Не торопясь,
Легонечко, но родно
Вдруг дождь пошел-
И день,
И три,
И пять.
И люди закричали: "Параходы",
Дела оставив, бросились встречать.
И сквозь кусты,
За длинным поворотом
Увидел я трубу,
Лохматый дым.
И стал я вдруг веселым отчего-то,
До самого до детства молодым.
Со мной мальчишки весело бежали,
-"Быстров"! "Быстров"!- кричала ребетня.
Провыл гудок
Так, что качнулись дали
В объятьях разгоревшегося дня.
А возле склада-
Сотни три народу.
Я слышу радость в шумных голосах.
Плывет корабль, закатывая воду,
С баржою на натянутых тросах.
-"Быстров"! "Быстров"!- повсюду раздавалось.
Привез он нам крупы, муки, трески.
И буквы отраженные качались
На зеркале расшатанном реки.
Я, как мошку,
Сомненья отгоняю,
Что вдруг "Быстров"
К нам больше не придет.
Я все равно весной его встречаю -
Он, как отец,
В душе моей живет.

Бельемойка,
Бельемойка!
В бельемойке бабы бойки,
Бабы бойки и ловки -
Это дело им с руки.
Молодушки
И старушки,
И худушки,
И толстушки -
По рядам возле колод
Женский трудится народ.
Здесь стирают и полощут
Наши жены, мамы, тещи.
Получаем здесь белье
Обновленное свое.
Пляшут весело рубашки,
Майки, простыни, тельняшки.
Ходят платья и штаны
От стены и до стены.
Терпеливо ждут мужчины -
Им тащить домой корзины.
На скамейке все подряд
Папиросами дымят.
Бельемойка,
Бельемойка!
В бельемойке бабы бойки,
Получает здесь белье
Обновление свое.

В небесах тяжелых, темных
Будто рвется динамит.
Туча ржет, как конь огромный,
Да телегою гремит.
Ты смотри и слушай, друг мой, -
Дождь стучит с раскатом в лад.
С неба капли больше клюквы
Вертикально вниз летят.
То весна на север едет
С птичьим хором, с говорком,
Чтобы холод спал медведем
За полярным пояском.
Сядь, мой друг, да ешь досыта,
Пиво пей да вёдро жди.
А пока что - бьют копытом
Вертикальные дожди.
От дождей растут посевы,
Словно тесто на дрожжах.
И озоном весь наш север
От дождей давно пропах.

Она кроила,
Шила спозаранку.
А рядом с нею -
Пятилетний сын.
Машина "Зингер" -
Старая шарманка -
Проклевывала весело сатин.
Пришила лямки,
Пуговицы ловко
И, чуть вздохнув,
Сказала шепотком:
"А ну, Серега,
Надевай обновку -
Теперь ты будешь
Взрослым мужиком!"

Пламя - рыжей гривой.
Щенками блики тычутся в пазы.
Свеча на подоконнике игриво
Показывает вечеру язык.
А возле печки - розовые руки,
Босые ноги тянутся к теплу.
Кудрявый пар спокойно лижет брюки
И сапоги сырые на полу.
Но все еще мороз щекочет спину,
Хотя лицо пылает от огня.
И шевелится веская корзина
От мягких щук, язей и окунья.

Голос чистый,
Голос звонкий -
Запьянел с него ли я?
Пляшет "Барыню" девчонка -
Зазывалочка моя.
И частушки вылетают
Соловьями из груди,
А приезжие вздыхают:
Погоди ты, погоди!
Только разве остановишь,
Коль гармошка душу рвет?
Северяночка готова
Петь весь вечер напролет.
И поет:
"Смотрите, люди,
И у нас веселье есть!
Скоро клуб здесь новый будет -
Пораздвинет кроны лес".
Голос чистый,
Голос звонкий.
Запьянел с того ли я?
Пляшет "Барыню" девчонка -
Согревалочка моя!

И снова помню Пинегу родную:
И белой ночи сон, и тишину,
Наш старый дом, и ту тропу лесную,
И первый луч с небес -
Начало дня,
Тетеревов разливистые песни,
И дятла стук у розового пня,
И журавлей заоблачные вести.
Я там стою
И слух вострю слегка,
И наблюдаю за гусиной стаей,
И цепкая мальчишечья рука
К цевью ружья мгновенно прирастает.
И все сильней весны моей разбег
И писк синиц,
Как писк походных раций...
Ах, город, город!
Тает грязный снег
Да воробьи у лужи копошатся.

Говорят, что я слишком поздний,
Что в поэтах мне вряд ли бывать.
Только вот приговор этот грозный
Я хотел бы опротестовать.
Я душой молодею с годами,
Пыл лиричности зреет, искрится.
Если сами с седыми усами,
То мне только с немногим за тридцать.
Если стих мой не вышколен в меру,
Я и сам понимаю, что так.
Но в душевность свою я верю
И расту, словно дикий мак.
На меня не надо коситься!
Пусть начало - из поздних начал.
Но во мне лет на сто таится
Поэтический по-тен-ци-ал!

Весна по рекам забродила,
Толкая льдины тяжело.
В ней волшебство,
В ней бродит сила,
В ней торопливость,
Власть,
Тепло.
Весна лягушкой заболтала,
Кукушкой раннею:
- Ку-ку!
Весна дралась,
Весна кричала
Тетеревами на току.
Сгоняя снег,
Водою талой
Она поила Землю всласть.
Потом сама
К земле припала
И травкой
В лето пролилась.

В старой кузне отчетливый стук -
Там мой батя
Работает ловко.
Только сыплются искры вокруг
От податливой
Красной поковки.
Только пот ручейком по лицу
Да в глазах
Блестки яркого света.
Жарковато всегда
Кузнецу,
Если сталь
Хорошо разогрета.
А остыла -
Даешь тишину!
Надо сердце в груди
Успокоить.
И прилег молоток
Отдохнуть,
К наковальне прижавшись
Щекою.

Ветер дул осатанело,
Снегом сыпало с небес.
Все стонало, выло, пело,
И шумел угрюмо лес.
Путь-дорогу забросало,
Впереди - седая муть.
Пусть сугробы и завалы -
Отправляюсь в дальний путь.
Шире шаг!
Побольше ходу!
Эй ты, Север!
Эй ты, Русь!
Я в любую непогоду
До любимой доберусь!

Днем погожим военным, помню я,
Наш сосед без ноги приехал.
Дал картошку мне огромную
И четыре костлявых ореха.
Я картошки такой не видывал,
Я такую не ел, не пробовал.
Видно, кто-то новую выдумал -
Сорту самого, знать, особого.
Любовался я ею, пощупывал -
У ней кожица ярко-красная.
"Это яблоко.
Ешь, нахрупывай" -
Мне солдат улыбнулся ласково.
Я о яблоках слышал многое,
Но росли они где-то на юге.
Знал я только картошку волглую,
Да и с той тогда было туго...
А сегодня у рынка толкучего
Я припомнил солдата-друга,
Когда мне улыбались пахучие
Наливные посланцы юга.

Что знаю я о войнах, о боях,
Что знаю о Синявинских болотах?
Ведь пацаненком был в то время я -
Не знал ни о полках и ни о ротах.
Где то Синявино?
Хочу взглянуть,
Где те леса,
Костры военных будней.
Подай рюкзак, жена.
Пора мне в путь-
Сегодня и не долгий, и не трудный.
Дай мне харчей
Дней так на пять иль шесть.
На скорый ленинградский поезд сяду.
Болота там Синявинские есть -
Взглянуть на них и побродить там надо!
Я знаю:
Вновь нахмурится жена,
Посмотрит укоризненно и спросит:
"Опять поехал?
Я опять одна?
Куда тебя в такой-то дождь уносит?"
Да разве может знать жена моя,
Тоска какая в сердце забродила,
Что в тех Синявинских болотах я
Хочу найти отцовскую могилу?

В который раз пересекаю
Страну большую поперек.
Опять шепчу родному краю,
Что без него я одинок.
Что я оставил город белый
И возле города леса,
И что-то,
Что-то недоделал,
Недошептал,
Недолистал.
И что любимая всплакнула:
"Не уезжай, не уходи"
От стука поезда,
От гула
Тоска привычная в груди...
Который раз пересекаю
Страну большую поперек.
Опять шепчу родному краю:
"С тобою я не одинок"

Когда же потеплеет на Руси?
Когда оттает край родной от снега?
Мне босиком так хочется побегать,
Так хочется о детстве погрустить.
А всё ещё холодный ветерок
Поглаживает выпуклые крыши
И в первый раз
Петух к потайке вышел
И крепки спины черные дорог.
Ещё не сняло солнце шапку с пня,
Мороз ещё ночами бродит волком,
Но у берёз расчёсанные чёлки
Ждут с вечера улыбчивого дня

Тот вешний день прошёл давным-давно,
Но врезался он в память мне навечно...
И пела, и рыдала за окном
Деревня вся,
И мать моя, конечно.
И мы,
Мальчишки в телесах худых,
Свои глаза украдкой вытирали.
И плакали мы в день тот
От беды,
От взрослой,
Не мальчишеской Печали.
Мать убивалась долго.
Не забыть,
Как выла с ней полуживая бабка.
Конец войны.
И это значит жить
Без батьки.